Самое драматичное событие с последствиями, которые трудно предсказать, произошло на этой неделе в столице Ливана. Подрыв 4 августа в порту Бейрута почти трех тысяч тонн селитры, сравнимый по мощности с ядерным ударом, превратил город в руины, унес уже 158 жизней, оставил больше 6 тысяч раненых и лишил крова сотни тысячи человек.
По распоряжению российского президента, в Бейрут немедленно вылетели сразу несколько самолетов МЧС: спасатели, кинологи и врачи. В пятницу, 7 августа, Владимир Путин в режиме видеоконференции собрал Совет Безопасности России, чтобы обсудить, в том числе, какая еще помощь может понадобиться Ливану.
Кадры, которые мир увидел из столицы Ливана, разделили жизнь Бейрута на "до" и "после". Полностью уничтоженный морской порт, разрушенный город и рухнувшие в один момент сотни тысяч жизней. Жителей Бейрута взрыв застал за привычными делами – на работе или в магазине. В христианских храмах города как раз проходила служба. Сразу несколько пар справляли свадьбу, но не о такой праздничной хронике они мечтали. Пострадали и те, кто был дома, в своих квартирах: взрывная волна прошила здания насквозь.
Сдетонировавшие сотни тонн аммиачной селитры на фоне глубокого экономического кризиса привели и к взрывоопасной внутриполитической ситуации. Разрушенный морской порт был главным каналом для импорта, в том числе продовольствия. От него фактически зависела жизнь не только Бейрута, но и всего Ливана.
Потерявшие дом, работу и средства к существованию люди вышли на улицы. Накануне даже были захвачены несколько правительственных зданий, а несколько часов назад беспорядки вспыхнули вновь. Что могло стать причиной взрыва, и чего требуют демонстранты?
Это крупнейшая катастрофа в истории Ливана и один из самых мощных неядерных взрывов в мировой истории. В порту Бейрута взорвалось почти три тысячи тонны аммиачной селитры, которая находилась на складе 7 лет. Взрыв попал в объективы сотен мобильных телефонов. Люди начали снимать пожар, в результате которого и произошла трагедия. Многие заплатили за эти кадры жизнью.
Сразу после трагедии журналисты выяснили путь опасного груза. В 2013 году судно Rhosus под молдавским флагом зашло в порт грузинского Батуми. Там на него загрузили 2750 тонн нитрата аммония, и судно направилось в Мозамбик. Получатель опасного груза – компания в Мозамбике. Все было легально.
По пути судно Rhosus, которым управлял российско-украинский экипаж, было направлено в Бейрут, чтоб взять попутный груз и провести ремонт. Но владелец, гражданин России, который проживает на Кипре, не смог оплатить портовые сборы. Судно и груз ливанские власти арестовали. Селитра была выгружена на склад 12-го причала.
Капитан Rhosus Борис Прокошев говорит: уже тогда было ясно, что хранить нитрат аммония в порту небезопасно. После ареста судна Министерство транспорта Ливана принимало на себя все риски. Аммиачную селитру вообще относительно безопасно можно хранить только 6 месяцев. Здесь же – 7 лет. Причем только глава таможни страны шесть раз предупреждал портовые службы об опасности.
Но Бейрут жил на пороховой бочке. Несмотря на феноменальную халатность – а факт сварочных работ, которые привели к пожару на складе, подтвержден, – в Ливане рассматривают не только версию о техногенном характере катастрофы. Президент Ливана говорил на неделе о том, что, возможно, это была атака, ракетный удар или теракт. Хотя здесь это заявление воспринимают, как попытку снять ответственность с чиновников.
Вот и в Интернете сейчас десятки роликов, на которых подрисованы летящие ракеты или снаряды. Многие хотели бы, чтобы взрыв произошел в результате атаки. Но пока результатов расследования нет – следственная группа только приступила к работе.
Взрыв аммиачной селитры в порту Бейрута спровоцировал социальный взрыв. В результате катастрофы, которая произошла 4 августа, более 150 человек погибли, около пяти тысяч получили ранения. А в ходе столкновений пострадавших уже около тысячи, погиб сотрудник полиции. Так себе статистика.
Это реакция на последствия взрыва, который, уже понятно, произошел из-за феноменальной халатности. Хранить в порту почти три тысячи тонн селитры, проводить в непосредственной близости сварочные работы – нарочно не придумать. В центре города на четвертый день после катастрофы – беспорядки. И это уже многие здесь называют попыткой переворота.
Активисты вышли на улицу с требованием отправить в отставку правительство. Соорудили символические виселицы для чиновников. Мирный протест быстро трансформировался в беспорядки. Активисты начали бить по бойцам спецназа фейерверками, забрасывать камнями. Полиция активно использовала слезоточивый газ и резиновые пули для того, чтобы оттеснить протестующих.
Уже можно говорить, что протест переходит в руки прозападных и просаудовских политических сил. Уменьшить влияние шиитской "Хезболлы" – цель местных политиков, открытый конфликт конфессий – цель США и Евросоюза. У Ливана в этом смысле нет шансов на консолидацию, когда страна – точка пересечения глобальных интересов. Вот и гуманитарный визит президента Франции провоцирует волнения. Макрон увязал помощь Ливану с политическими реформами.
Правительству нужно чуть ли не разоружить "Хезболлу" – а это путь к гражданской войне. Накануне все шло по стандартному сценарию захвата власти. Протестующие рвались к зданиям министерств, три даже захватили. Прикрываясь обычными жителями города, в толпе действовали профессиональные провокаторы.
Остановили беспорядки военные – полицейские не смогли. Жестко оттеснили активистов из центра Бейрута, восстановили контроль над зданиями, которые находятся у площади Павших. И пока политические силы используют последствия трагедии, чтобы изменить ситуацию внутри страны, в кварталах продолжают работать иностранные спасатели и местные волонтеры. Тоже контраст, который сильно раздражает противников массовых акций.
Этого парня зовут Набих. В прошлом музыкант, скрипач, служил в Ливанском симфоническом оркестре. Сейчас журналист – глава бюро The Los Angeles Times в Бейруте. Его дом – напротив порта, с видом на море. В день трагедии он находился почти в центре взрыва. Чудом выжил.
Набих на своем примере объясняет, что сейчас трудно оценить масштаб разрушений – а соответственно и последствий трагедии. Фактически 20 процентов жителей столицы лишились безопасного жилья. Понятно, что теперь питательная среда для протеста, который может привести к вооруженному конфликту, фактически идеальная.
И это при том, что Ливан – конфессиональный слоеный пирог, где сунниты, шииты, христиане, друзы винят друг друга. Премьер Хассан Диаб уже предложил провести досрочные парламентские выборы, но это вряд ли поможет. Каждое религиозно-политическое движение будет выбирать из своих кандидатов. При этом главная военная сила – в руках "Хезболлы".
И ее генеральный секретарь Хассан Насралла, понимая это, пока наиболее сдержан в оценках обстановки. Но вот что остается между строк в выступлениях лидера "Хезболлы": боеспособность отрядов Насраллы выше, чем подразделений ливанской армии.
"Ливан доступен всем ветрам": так говорили в Бейруте после обретения независимости в середине прошлого века. С момента освобождения от мандата Франции в 40-х и до разрушительной гражданской войны конца 70-х Ливан был одним из ключевых ближневосточных перекрестков – политических, экономических и конфессиональных.
"Торговля и туризм – это два идола ливанского процветания": ведущие корреспонденты-международники Центрального телевидения Фарид Сейфуль-Мулюков и Леонид Рассадин запечатлели жизнь Бейрута в годы процветания.
- В целом Ливан сегодня живет мирной жизнью, и мы не случайно выбрали местом нашего репортажа улицу банков в Бейруте.
Доходы нефтяных компаний, которые аккумулировались в столице Ливана, вслед за финансовыми гигантами притягивали сюда и высокий уровень жизни.
- 74 банка обосновались в Ливане. В каждом столичном квартале можно обменять любую валюту. Торговля деньгами и золотом – доходное дело для ливанских купцов.
Рост благосостояния ливанцев способствовал и глубокому культурному обмену. В стране и без западных толерантных тенденций ранее уживались многоконфессиональные диаспоры. Население, поделенное практически пополам между христианами и мусульманами, созидало в рамках устойчивой политической модели, оставаясь открытым к новым веяниям.
- Эталон модернистского Бейрута – улица Хамр. То, что рождается в дорогих парижских ателье, на Хамре демонстрируется уже через 2-3 дня.
В европейских модных домах, к слову, тогда трудились многие ливанские кутюрье, а сам Бейрут тогда называли не иначе как ближневосточным Парижем. Экономика Ливана бурно росла и в послевоенные годы. Но десятилетия подъема и относительного спокойствия начиная с 2000-х сменили несколько правительственных и парламентских кризисов, вслед за которыми 9 марта этого года Ливан впервые в истории объявил дефолт по гособлигациям более чем на миллиард долларов. А общий внешний долг до этого момента превышал 150 процентов ВВП. Что будет дальше? И как скоро страна оправится от нового кризиса? На эти вопросы в Бейруте пока не возьмется ответить никто.
