В ГМИИ им. А.С. Пушкина в залах Галереи искусства стран Европы и Америки XIX–XX веков открылась выставка "Между землей и небом". Экспозиция офортов Рембрандта, Франсиско Гойи, работы Василия Чекрыгина и Эдуарда Штейнберга из собрания музея, дополнена коллекцией Галины Маневич.
Проект приурочен к 85-летию со дня рождения Эдуарда Штейнберга, который признается как один из самых интересных представителей второй волны русского авангарда. Искусствоведы отмечают, что, соединив пластику авангарда и иконописи, художник создал уникальный стиль.
Выставка объединена идеей размышлений в разные эпохи о вечных противоречиях нашего мира. Таких как конечность бытия, стремление к обретению вечности, падение и искупление, отчаяние и надежда, знакомых и присущих каждому человеку.
Выставку открывает серия из 18 офортов Франсиско Гойи (1746–1828) Los Disparates ("Нелепицы" или "Сны"), начатых художником в поздний период жизни и незавершенных: семидесятилетний Гойя уехал во Францию, оставив работу. Серия не была опубликована при жизни художника из-за политического климата и влияния инквизиции. Считается, что Гойя создал двадцать пять оригиналов, из которых уцелело только двадцать два.
Хотя Гойя не назвал серию, Академия искусств Сан-Фернандо выпустила в 1864 году восемнадцать гравюр под названием "Притчи". Работая над пластинами Висенте Кардерера и Хайме Мачен называли их "Фантастическими капризами". Позже появилось название "Притчи", а Кардерера назвал серию "Снами". Возможно, из-за сказочной природы многих гравюр.
Los Disparates оставались в руках потомков Гойи до середины XIX века. В 1854 году Роман Гаррета выкупил восемнадцать из них, чтобы издать. Два года спустя их продали испанскому двору, и в 1864 году Королевская академия изящных искусств Сан-Фернандо издала офорты тиражом в триста шестьдесят экземпляров под названием "Притчи". Еще четыре пластины оказались в собственности у Веласкеса. Позже они отправились во Францию, где были опубликованы в журнал L'Art в 1877 году. А в июле 2011 года все четыре оригинала Гойи поступили в отдел гравюр и рисунков Лувра.
Второй раздел выставки посвящен русскому художнику Василию Чекрыгину, который говорил о себе: "Я не гений, но гениален". Как и Гойе, Чекрыгину пришлось пережить гражданскую войну и разруху. В своих поисках художнику удалось подняться от глубокого отчаяния до светлой идеи всеобщего воскрешения, которой он вдохновился благодаря учению философа-утописта Николая Федорова. Художественный язык Чекрыгина отличается лаконизмом и использованием минимума выразительных средств. В экспозиции представлены рисунки углем, который был излюбленным материалом художника, в том числе, композиции из программного цикла "Воскрешение мертвых".
В следующем разделе выставки представлены работы Эдуарда Штейнберга, который спустя почти полвека практически повторил в своем творчестве путь Василия Чекрыгина от скорби об умерших до созерцания, проникнутого любовью и памятью.
Штейнберг создал свой уникальный стиль, в котором соединил пластику авангарда и философию символизма. Художник часто использовал гуашь, создавая контрастные, геометрически-лаконичные композиции. Важную роль в экспозиции занимает "Деревенский цикл" – это портреты жителей деревни Погорелки, где жил художник. Здесь видно, что глубокие размышления Штейнберга о земле и религии связаны с личными переживаниями об уходе каждого человека.
Завершает экспозицию раздел с поздними офортами великого голландского художника-пейзажиста Золотого Века, гравера и рисовальщика Рембрандта. Он начал писать в 19 лет: в его первых библейских композициях заметно влияние итальянского барокко: в резких контрастах светотеней и динамике композиции. Но вскоре Рембрандт нашел свой стиль в использовании светотени для выражения эмоций на портретах.
Рембрандт никогда не выезжал за границу, но на него оказали влияние работы итальянских мастеров и учившихся в Италии нидерландских художников. Таких как утрехтские караваджисты, фламандское барокко и Рубенс. Его гравюры были популярны на протяжении всей его жизни, а репутация художника всегда была на высоте и никогда не подвергалась сомнению. Сферы земли и неба в его работах словно смыкаются, образуя надмирное пространство, где противоположности соединяются, а свет несет в себе обещание спасения.
Остается добавить, что творчеством Рембрандта в разные периоды жизни интересовались и Франсиско Гойя, и Василий Чекрыгин, и Эдуард Штейнберг.
