Сюжет для тех, кто думает, куда поехать летом в отпуск. Предлагаем присмотреться к Тульской области.
Здесь нож "ножом" называть не принято – исключительно "произведением". В тульской кузне клинок – скульптура, а металл – собеседник, порой непослушный, как ребенок.
Ее дамасские клинки, как бриллианты, терпят касания только в перчатках. Их воздушные линии и рисунки поражали Париж, Рим и Нью-Йорк. Металл в руках тульских мастеров, как и полтысячи лет назад, всегда превращается в драгоценность.
В такой же тульской кузне начинал свою трудовую деятельность Никита Демидов. Примерно вот так, подмастерьем, за один алтын в неделю работал будущий основатель великой оружейной империи России. Богатейший промышленник своего времени, хозяин рудников и заводов, в Туле сегодняшней, он все тот же кузнец с молотом и наковальней. Приглядывает за оружейниками новых времен.
Его умели здесь делать в любые века. И когда грозной считалась пищаль, и те месяцы обороны, что вынудили под Урал перебрасывать заводы. Но и там, за тысячи километров от родных цехов, они собирали оружие, на котором тульское клеймо заменяло знак качества.
Когда-то трехлинейки Мосина легендарного императорского, а сегодня "Панцири" и боевые башни Щегловского – Тула званием оружейной столицы не делится ни с кем.
"Это совершенство. Все то, что создали конструкторы КБП в конце прошлого века и на вооружение было принято в 2004-м году, – совершенней этого создать до сих пор ничего не удалось", – говорит Олег Ситников, главный конструктор АО "Щегловский вал".
Город, который вырос от корней железных руд, в горнах кузнечных слободок и цехов, где порой рождались и совсем не оружейные легенды. 300 лет его секреты доверяли только памяти и наследникам. Никогда бумаге. Даже ингредиенты отмеряя камушками, а не гирями – так боялись кражи рецептуры. Но в 1917-м все равно потеряли вместе с мастерами и производством. И эпохи своего Возрождения это тульское чудо дождалось лишь в середине столетия.
В ХХ веке он исчезал на три с лишним десятка лет. Восстановить производство решили только в 1954-м, накануне Всесоюзной сельхозвыставки в Москве. Там тульские пряники попробовали Микоян и Хрущев, после чего из Политбюро пришел приказ выделить Туле сливочного масла и муки высшего сорта из государственного резерва страны. Теперь эти пряники летают в космос и чуть пониже – с самолетами "Аэрофлота". А стране их нужно столько, что справляется лишь конвейер.
Традиции живут здесь. В цехах, где пряничное тесто, как и сотни лет назад, впечатывают в резные формы. Исключительно тыльной стороной ладони. Не всякая мука подойдет – лишь та, что клеится лучше. Дощечки-формы – те самые "печати" – только ручной резки. Исключительно березовые, с пятилетней выдержкой. Но главное все же – мед. Он определяет и вкус, и неповторимый аромат, и даже цвет пряника.
На глаз можно определить, какой мед замешан с тестом. Посветлее – значит, цветочный, если темные – значит, гречишный. Пряник может быть любым. Круглым, овальным, в виде сердца, но чаще это прямоугольник. Такой же идеальный, как геометрия Тульского кремля. 500 лет назад его строители внедрили столько инноваций, что сделали неприступным навсегда. С бойницами для подошвенного боя и башнями, удаленными от центра ровно настолько, что и рванувшему в крепость противнику не укрыться. За полтысячи лет этот Кремль ни разу не сумели взять штурмом. Как? Если тут каждая ступень работает на оборону.
Здесь нет ни одной похожей ступени. Ни по высоте, ни по ширине, углу наклона или вылету. Так что подняться на стену и без экипировки непросто. А вооруженному противнику еще мешали узкий проход и низкие своды потолков. Эти стены, словно броней, когда-то укрывали город, а гигантский шлем, что от них неподалеку, сегодня хранит величие его мастеров.
Самый живой из всех воинственных. То , где музейная тишина невозможна, если об истории Тульского оружейного лично его знаменитый директор Николай Бестужев-Рюмин, где шумят мастерские прошлого и оживают даже винтовки. Музей оружия Тулы – сам по себе такой же уникум, как тысячи его экспонатов: от крохотных, но способных стрелять ружей, до драгоценных экземпляров, по которым царские молотки били.
Со времен Петра Тула вниманием обласкана. Визиты первых лиц оставили вензеля – на стволах, памятники, таблички и даже средства передвижения. Звезда приколотая Брежневым на знамя, с Тулой уже почти полвека. Вагон, ее доставивший – на том же месте, что и в 1977-м, у перрона Московского вокзала. Не двух, а трехосный, чтобы выдержать 80 тонн защиты. С бетонным полом, бронированными дверями и стеклами толщиной в 10 сантиметров.
Вся мебель здесь с оригинальным функционалом. Этот шкаф в случае необходимости легко превращается в еще одно спальное место. Другой сделан сквозным. Брежнев вешал пиджак с этой стороны, а с другой его могли забрать для чистки. Но самая интересная тут тумбочка, которая скрывала потайной люк. Резервная система эвакуации для генерального секретаря.
Тульский патронный со времен еще предвоенных не боеприпасами одними жив. Век назад мастера тут придумали, как из стреляных гильз и остатков меди отливать элементы агрегата, который к оборонке отношение имеет, как чайник к пулемету. Но в итоге гражданский продукт орденоносного завода "Штамп" стал куда более известным чем его патроны. Тульские самовары. Их имеют право делать только в этих цехах, где технологическая цепочка не меняется с тех пор, как станки, что когда-то гильзы штамповали, приспособили под новый формат.
Пузатый, представительный самовар изначально – латунный блин, который прессом превращают в чашу, а затем под давлением в 200 атмосфер растягивают водой. До формы шара, рюмки или желудя. Все остальное – вручную или на самых обычных станках. Самовар не терпит излишней механизации, разве что химии немного. Ныряя в ванны гальванического цеха, его бока обретают знакомый блеск.
Здесь самый удивительный процесс превращения. Никелирование. В ванну он погружается еще желтого цвета, а через четверть часа на поверхность выйдет уже таким, каким его и увидят на столе. Если только не подготовлен под роспись. Она лишь кажется ничем не отличимой от украшения какой-нибудь чашки или подноса. Изгибы самоварных боков настолько причудливы, что термостойкую краску класть на них – искусство, требующее ювелирной техники.
Тульским мастерам , кажется одной лишь оборонки всегда было мало. Если бы только самовары. На Тульском оружейном впервые в Союзе собрали электрическую швейную машинку. А "Тулмашзавод" – место рождения первого советского мотороллера.
Первыми в космосе они тоже были. Пусть только в виде аппарата, который передал планете то самое "Поехали!". Не было в Союзе микрофона, на котором не стояло бы клеймо тульских мастеров.
Тула наполняется новыми звуками самых необычных музеев, где можно услышать, как прежде гудели ее заводы, а их станки сами расскажут свою историю. Город уже не только пряников, ружей и самоваров. У него теперь целый музейный квартал и набережная, по которой век не гуляли.
Водяные ворота Кремля почти со лет своего названия не оправдывали. До воды добраться от сюда было невозможно. Повсюду – мастерские и склады оружейного завода. Режимный объект. Так что несколько лет назад еще у центра Тулы своей набережной не было. Только чтобы реку вновь сделать полноводной, на берегу пришлось построить настоящий завод, почти год перемалывавший поднятый со дна ил. Тогда вычерпали 40 тысяч кубометров отложений, углубив канал с полуметра до трех. Набережная, скрытая от глаз столетие, городу вернулась.
"Мы это делаем для вас, мы это делаем для наших детей. Мы это делаем на века, и Тула, туляки заслужили это. Пусть Тулу смотрят, видят, как она развивается, как становится лучше и еще будет лучше", – заявил Алексей Дюмин, губернатор Тульской области.
Теперь бесчисленные музеи у кремля, как конвейер, "обрабатывают" гостей. Здание за зданием. От филиала Государственного исторического к Куликову полю или Ясной поляне, откуда и Льву Николаевичу можно позвонить. В самой Ясной поляне куда как тише. Среди тропинок и яблонь, которым вот-вот цвести, единственной за пределами литературы страсти писателя.
"Из яблок варенье варили в огромных количествах. Любили сладкое все, в том числе и Лев Николаевич. Супруга Софья Андреевна делала пастилу", – рассказала Галина Федосеева, сотрудник музея "Ясная поляна".
И пастила, знаменитая белевская, появилась тут благодаря армии. Когда на консервном заводе сообразили: печной жар на яблоки действует как консервант. С тех пор процесс неизменен. Первым делом – запекание, потом – в холод часов на восемь. И уже перетертую до состояния воздушного теста пастилу разливают по бумаге, на листах, которой пастиле жариться снова.
Температура здесь, как в хорошей бане: 75 градусов. Пастильная масса тут сутки теряет влагу, чтобы потом отправиться на склейку. Клеят пастилу, как и прописано, в старой рецептуре – самой пастилой. Яблочной пеной антоновки – сорта, которого в белевских садах когда-то девать было некуда.
Как здешним оружейникам и неуемной энергии. Именно они два века назад в заводских подвалах собрали первую тульскую гармонь. Пальцами и напильником мастер доводит голос гармони до совершенного звучания, что рождается в мастерских этой фабрики уже 90 лет. Он в каждой из 5 тысяч ее деталей, клавише и шуме мехов – неповторимый голос тульской гармони, который и сегодня летит над переулками и кремлем, заводами и кузнями, местом ее рождения.
